У каждого из нас есть в жизни значительные события, запомнившиеся на всю жизнь, у одних это первый школьный звонок, у других — прием в пионеры, или получение первого офицерского звания. Немало интересных событий было и в моей жизни. Связав свою жизнь со службой Родине с детства, я закончил Киевское суворовское военное училище; высшее военное инженерное училище связи; военную академию; выполнял свой воинский долг в Афганистане; обеспечивал бесперебойную засекреченную связь Верховному главнокомандованию СССР, как в мирное время, так и в боевой обстановке; участвовал в разработке и внедрении систем управления Вооруженными силами страны.
Но одна из самых знаменательных дат, навсегда оставшихся в моей памяти — 1 сентября 1963 года. Успешно сдав вступительные экзамены, мы только что были зачислены в КСВУ и суворовцы выпускной роты надели нам первые суворовские погоны. В этот торжественный для нас день начальник училища генерал-майор Кибардин Борис Михайлович произнес торжественную речь, сказал добрые напутственные слова и поздравил с началом нового жизненного пути. Так случилось, что намного позже, генерал сыграл и более значительную роль в моей судьбе.
За два года до окончания СВУ за серьезное нарушение воинской дисциплины меня вызвал начальник училища. По словам подполковника Салаты Владимира Павловича, нашего командира роты, вопрос стоял об отчислении, ведь мне удалось «отличиться» на уровне Киевского гарнизона. Раньше общаться с генералом, как обычному суворовцу, мне, естественно, не приходилось и, находясь в самом подавленном настроении, я ничуть не сомневался, что сейчас он станет меня стыдить, ругать и докапываться, как мне удалось дойти до такой жизни.
Но начало разговора просто поразило. Борис Михайлович даже не упомянул о моем неблаговидном проступке.
— Хотел бы поговорить с тобой, Александр, о том, как ты планируешь свой дальнейший путь после окончания СВУ. В какое военное училище решил поступать?
Я несколько опешил, не ожидая подобного вопроса. У меня, конечно, уже были некоторые соображения на этот счет. При поступлении в училище нам обещали, что после его окончания мы сможем поступать в любое военное учебное заведение страны. Но ближе к выпускному классу были введены ограничения на поступления в высшие инженерные училища.
Нам разрешали поступать только в высшие командные. Тем не менее, я сказал генералу, что хотел бы получить возможность учиться в киевском высшем военном инженерном училище связи и кратко объяснил почему.
Борис Михайлович не высказал ни удивления, ни возражения. Возможно, он обязан был бы с формальной стороны отговорить меня, но, понимая неразумность каких-то ограничений в выборе жизненного пути, не стал этого делать. Согласившись с моими доводами, он откровенно объяснил, что фактически не должен мне разрешать поступать в училище связи, поскольку мои случай может оказать негативным примером для моих однокашников, но, тем не менее, подумав, сказал:
— Хорошо, мы смогли бы предоставить тебе такую возможность, если бы ты окончил училище с отличными оценками по всем предметам, или хотя бы по физике и математике. Сможешь ли ты за оставшиеся два года подтянуться по этим предметам? – спросил он.
Я, немного подумав, обещал.
В заключение, генерал попросил, по понятным причинам, никому не рассказывать о нашей договоренности.
Неожиданно доброжелательный тон разговора и то, что о моем поступке не было сказано ни слова, поразили и воодушевили меня. С начала обучения в СВУ я неизменно числился в «хорошистах», как тогда говорили, то есть учился среднем на устойчивые 4 балла, но к 9 классу сильно запустил учебу, у меня появились тройки. Конечно, в итоге это неизбежно привело бы к плачевным результатам.
Чтобы выполнить обещание, данное генералу, пришлось приложить серьезные усилия. Ближайшие зимние каникулы и все свободное время я посвятил математике и физике, заново изучая весь пройденный до этого материал, решая задачи и изучая дополнительную литературу.
Мои настойчивый труд принес ощутимые результаты, я стал отличником по основным предметам, а позже успешно сдал вступительные экзамены, поступив в училище связи. Экзамены, на которых несколько абитуриентов школьников — золотых медалистов получили твердые 2 балла. Конкурс у нас был высокий по 9 человек на место. Выполнив обещание данное начальнику училища, я навсегда сохранив в памяти доброе отеческое отношение и доверие, которое оказал Борис Михайлович мне в трудную минуту.
И позже всегда старался использовать этот пример в своей личной работе с подчиненными и сослуживцами. А за годы службы в армии мне приходилось общаться и работать с разными генералами и маршалами, обеспечивая им засекреченную связь на учениях в Союзе и в боевой обстановке в Афганистане. Помню, например, генерал-лейтенанта, в гневе разбившего передо мной об стол телефонную трубку. Или начальника связи Главного военного советника в Демократической республике Афганистан, который демонстративно хвастался перед солдатами высшим качеством сукна, из которого была сшита его афганская генеральская форма и новым Стечкиным, в деревянной кобуре, болтавшимся между ног. И, который, в тоже время, боялся ездить даже по Кабулу без персональной вооруженной до зубов охраны и ни разу так и не слетал к подчиненным ему нашим офицерам и солдатам в афганских провинциях.
Увы, были начальники, которые кичились высотой своего положения, считали нормой высокомерное, презрительное отношение к подчиненным, у некоторых крик, оскорбление по отношению к младшим по воинскому званию были привычкой и способом самоутверждения. Как многим из наших военачальников не хватало скромности, добросердечия и человечности нашего кадетского генерала!
Теперь, много лет спустя, с высоты своего жизненного опыта, я особенно остро вижу и имею возможность оценить глубину мудрости Бориса Михайлович, его талант настоящего воспитателя. Для меня генерал-майор Кибардин Б.М. всегда будет беспримерным образцом замечательного человека, настоящего командира-генерала.
Автор- Александр Спесивцев