ВЫПУСКНИКИ 1951 года –
4-й выпуск
ВЕЛИЧКОВСКИЙ Юрий Иванович – полковник запаса, один из первых организаторов встреч суворовцев-выпускников в Москве.
НАШ ВЫПУСК
Приятное чувство возникает, когда встречаешь кого-либо с суворовским значком, особенно если ему примерно столько же лет, как и тебе.
Кажется, что он выглядит иначе, чем другие, лицо его отмечено особой печатью скрытого благородства, ума и честности – человека будущего, какими нас воспитали. Ведь стараниями наших дорогих офицеров-воспитателей и преподавателей в нас были заложены такие качества, как непоколебимая любовь к нашей социалистической Родине, советскому народу, неприятие всяческой подлости и нечестности, стремление стать полезным стране.
Мы были и остались несколько несовременными, так как у нас нет умения «работать локтями», нет желания продвигаться по службе любыми путями. Это мешает иногда в службе, многие из нашего поколения ушли из армии в середине пятидесятых годов, когда происходило большое сокращение армии и начальство без особого сожаления расставалось с офицерами нашего поколения и нашего воспитания.
Мы бесконечно благодарны нашей Родине за то, что она в тяжком 1943 году позаботилась о нас, детях, в своем большинстве потерявших родителей, организовала Суворовские училища.
Это великая честь – быть воспитанником Суворовского училища, тем более, учившимся в них в военные годы.
Мы свято бережем верность суворовскому братству, поддерживаем связь друг с другом и постоянно посещаем родное СВУ на все его юбилеи.
Непередаваемое чувство наполняет тебя, когда входишь в стены Киевского суворовского военного училища. Это гордость за него, признательность ему и прекрасное чувство принадлежности ко всему, что происходило в его стенах в наше время. Немножко грустно, что ты уже не здесь, что нельзя побыть на уроках любимых преподавателей, порезвиться на мертвом часе и после отбоя, участвовать в спортивных соревнованиях за честь училища и «болеть» за своих ребят.
В то же время видишь, что наши сыновья, появляясь в его стенах, готовы идти по нашему пути.
Так в добрый же путь суворовцы-киевляне! Мы рады встрече с вами на жизненном пути. Идите по нему так же, как шли мы. Ведь из наших выпускников никто не оказался недостойным высокого звания суворовца-киевлянина.
НАШ РОДНОЙ ДОМ
Своими воспоминаниями хочу поделиться с новыми поколениями воспитанников родного Киевского суворовского военного училища. В этих воспоминаниях описываются события, которые более памятны, которые происходили на моих глазах, которые были пережиты мальчишеской душой и запомнились на всю мою жизнь.
Я никогда, ничего не писал, журналистской практикой и опытом не обладаю и пусть простят мне те, кому придется читать эти воспоминания.
Шел 1943 год, наша страна вела героическую борьбу с немецким фашизмом. Трудное это было время для нашей Родины. Однако Партия, Советское Правительство сумели вовремя позаботиться о детях, обездоленных войной.
Шел первый набор суворовцев в наше училище, но до сих пор помню перипетии в душе и вижу лица, глаза моих товарищей, у которых родители были замучены, расстреляны, задушены в газовых камерах, либо героически погибли, в их присутствии, а это были самые дорогие для них мать, отец, братья и сестры. Глаза и лица ребят горели великой ненавистью к фашистским подонкам.
Но я не видел признаков растерянности и обездоленности в них. Лица ребят выражали уверенность в себе потому, что о них позаботилась наша Великая Родина.
Отчетливо помню конец ноября 1943 года, когда нашему училищу вручали Знамя от имени Президиума Верховного Совета СССР – символ воинской чести, доблести и славы.
В разрушенном и сожженном городе Чугуеве — родине великого русского художника Репина — было восстановлено пока единственное здание и на плацу перед ним в присутствии многочисленных жителей города были построены в едином строю суворовцы. В этом строю я видел у многих ребят слезы на глазах, слезы были не потому, что были слабые нервишки, они достаточно много испытали уже в жизни, на груди у многих сверкали боевые награды Родины за участие в боях и партизанском движении, а потому, что эти слезы благодарности нашей Родине и народу за заботу о них.
Ныне выпускники училища какие бы посты не занимали в своей служебной деятельности с достоинством высоко несут честь Знамени училища, верны традициям и поддерживают с ним постоянную связь.
В конце апреля 1944 года воспитанники училища выехали в город Харьков для участия в первомайском параде войск округа.
Жители Харькова оказали суворовцам радушный прием. Когда колонна суворовцев следовала на площадь имени Дзержинского, то все улицы были заполнены народом. Прекрасен был марш суворовцев. Впереди следовали фанфаристы, за ними оркестр училища, затем знаменоносцы и походные ротные колонны. Жители города смотрели на детей войны, которых Родина стала растить, воспитывать, учить, а вместе с этим и задумывались над будущем своей страны и любимой всеми армией – освободительницей от фашизма.
Общественность показала нам город, мы узнали его историю, посетили музеи, памятники и даже прокатились на только что восстановленной детской железной дороге. Нам рассказали и о героической борьбе подпольщиков, партизан области против фашистов. Это были и самые незабываемые моменты героической жизни наших советских людей, а тем более, что рядом со мной присутствовал мой товарищ Борис Борисенко, у которого на его глазах фашисты убили его отца – партизана, который вел борьбу против них в этом городе. Я видел то, что переживал в эти минуты Борис, но это описать невозможно.
Особенно мне запомнилось посещение военного госпиталя, сожженного вместе с ранеными советскими воинами, которых не смогли эвакуировать при оккупации фашистами города. Это были потрясающие для нас рассказы очевидцев. Здесь не было экскурсовода, а к нам подходили жители города и рассказывали то, что они видели и пережили.
Много лет уже прошло, но не могу это забыть, помню эти рассказы местных жителей и хочу спросить: «Господа, ныне еще существующие фашисты, что же вы натворили на нашей земле, что вы делаете в Чили, ЮАР и других государствах мира? А если бы вас поставить в те сложившиеся условия, когда бы вас так же жгли живьем, а тех, кто пытался бы спастись, пристреливали бы на месте? Уверен, вы бы подняли вопль: «а где же человеческий гуманизм и сострадание, но у вас то его не было тогда, нет и сейчас, и не будет никогда при вашей идеологии.
Не могу понять одного до сих пор, ну чего не хватает вам сейчас в наше то время? Неужели и сейчас вы не можете понять, что новая война уничтожит все человечество, культуру, цивилизацию?
Ради Бога, хотя его и нет, но так говорят люди, остановитесь, подумайте своим разумом, что вас ожидает в случае войны. Прекратите эту безумную гонку вооружения, займитесь усовершенствованием общества, науки, правильно используйте и берегите природу и жизнь ради будущего на Земле. Вспомните слова первого космонавта Земли Юрия Гагарина: «Земля прекрасна, но она, мне кажется, маленькой. Так неужели мы, люди, способны уничтожить эту Землю и все живое на ней?»
Помню, как нас пригласили артисты оперного театра. Мы, мальчишки, впервые в жизни попали в театр!!! Много готовились к этому. Внешний вид был приведен до полного блеска. Все нас тогда поражало: и музыка к опере «Севильский цирюльник», и прекрасное исполнение арий и танцев артистами. Это было что-то также необыкновенное для нас.
Однажды наше училище было приглашено в Харьковский дворец пионеров. Запомнилась одна деталь. Оркестр нашего училища начал играть вальс. Создалось такое положение, что девочки стоят по одну сторону, мы – по другую, а вальс звучит и прекрасный вальс.
Вот в это-то «критическое время» всем пример подал суворовец Ткаченко, а за ним вдруг наш щупленький, худенький Иван Щеглов, а затем все пошло так, как бывает на вечерах танцев. Мы были удивлены «дерзостью» суворовца Щеглова еще и тем, что, провожая после вальса свою партнершу, он еще на прощание поцеловал ей руку.
Начальник училища впервые суворовцам Ткаченко и Щеглову объявил личную благодарность перед всем строем училища за их галантный поступок. Настроение в это время у всех ребят было приподнятое, близился год Победы в войне, хотя к нам в училище еще поступали сообщения о геройской гибели наших отцов, старших братьев и сестер. Несмотря на определенные трудности, мы продолжали грызть науки под руководством преподавателей и офицеров-воспитателей. Да, нам не хватало учебников, тетрадей, карандашей и ручек, не было таких условий, при которых обучаются сейчас суворовцы, но мы рвались к знаниям, хотели быстрее стать взрослыми, чтобы отблагодарить свою Родину за все то, что она сделала для нас.
Прими, Родина, огромную нашу благодарность тебе от всех нас – детей войны, сирот, беспризорников и обездоленных проклятой нами войной.
По-разному сложился у каждого из нас жизненный путь и деятельность на благо горячо любимой нами Отчизны, но у каждого есть огромное чувство долга перед ней.
Летом 1944 года училище впервые выехало в летний лагерь. С нами, в лагере, проводились строевая подготовка, военизированные игры, учили пользоваться топографической картой, много ходили по азимуту, и вообще уделялось много времени умению правильно ориентироваться на местности. Уделялось внимание укреплению нашего здоровья, питанию и другим медицинским мероприятиям. Постепенно начали оттаивать души ребят. Чаще слышался беззаботный смех в нашем кругу ребят. Стали забываться ужасы войны. В это время учащались и наши всевозможные проделки.
Однажды окружающую местность потряс сильнейший взрыв. А дело было так. Нас частенько водили купаться на речку Северный Донец купаться. По дороге мы не раз видели собранные в кучу обезвреженные саперами снаряды, противотанковые мины и даже авиационные бомбы. Ребята где-то раздобыли 200 граммовые толовые шашки, запалы к ним и бикфордов шнур. Выкопали для себя окоп и, укрывшись в нем, подожгли шнур. При взрыве ранило суворовца Грицюка. Ребята быстро притащили пострадавшего в медпункт училища, где ему была оказана медицинская помощь.
Всем суворовцам училища была устроена соответствующая «головомойка», но это была только профилактика.
Начальник училища организовал для нас показ боевых возможностей стрелкового вооружения, артиллерийских орудий и минометов, боевых танков Т-34.
Широко раскрыв глаза, а некоторые даже и рты, мы наблюдали за огнем оружия, но особенно были потрясены метким огнем танкистов. На дистанции около 700 метров на полигоне стоял какой-то фашистский танк. Первым снарядом танкисты подожгли фашистскую машину, а вот вторым снарядом снесли башню танка. Мы ликовали! Нам привили гордость за наше советское оружие, вселили в него раз и навсегда непоколебимую веру. Больше с боеприпасами мы не шутили и обходили их стороной.
Жизнь в лагере шла своим чередом. До сих пор помню поле с клубникой. Клубника была отменной, и вот мы под руководством дерзкого Валентина Лапаева и Василия Гарбунова попытались «сделать ей ножки». Все три попытки были неудачными. Уж больно сторож был бдительным. Мы решили отомстить ему, но вот вопрос, как и что сделать, стоял перед нами. Кто-то из нас предложил сжечь шалаш сторожа. «Идея» тут же была утверждена. Жили мы в палатках, за нами постоянно был надзор со стороны воспитателей, был строгий распорядок дня, а поэтому-то лишний раз не сбежишь от взоров офицеров и сержантов.
Нам удалось тщательно изучить весь распорядок дня и действий сторожа. В один из ненастных вечеров замысел мы свой осуществили, но каждый из нас думал почему-то, что мы совершили подлый проступок. Несколько дней мы не могли прямо смотреть в глаза друг другу.
Снова мы в городе Чугуеве. Начался новый учебный год. Беззаботное в лагере время пролетело. Опять мы засели за парты. В это время к нам в училище прибыла какая-то высочайшая комиссия. Теперь нам предстояло показать себя, свой коллектив и побеспокоиться и о чести нашего училища.
Это испытание мы выдержали. Теперь уже окончательно сложился наш коллектив, чаще мы стали думать и о чести родного нам училища.
Мы сожалеем сейчас, что не вели тогда никаких дневников. Сейчас, когда прошло уже более 38 лет, трудно все восстановить в памяти. Уверен, что в дневниках, которые мы бы вели, были бы прекрасные слова благодарности Родине, тем, кто нас растил и нашему родному дому, где мы росли и мужали.
Мы с гордостью носим на груди знак с силуэтом А.В. Суворова. Ведь мы же суворовцы! Свято храним и приумножаем традиции училища, бережем и честь его. Ведь наше училище около 400 ребят окончили с золотыми и серебряными медалями, что ярко характеризует всю учебно-воспитательную работу. Наше училище девять раз награждалось Почетным призом Министра обороны СССР, четыре раза – Почетной грамотой Главнокомандующего Сухопутными войсками. Неоднократно награждалось Почетными грамотами ЦК компартии Украины, Президиума Верховного Совета УССР, Совета Министров УССР. Училищу вручено Памятное Знамя ЦК ВЛКСМ. Это далеко не полный перечень заслуг дорогого нам училища.
Простите все меня, кто читает эти строки, за мою непоследовательность изложения событий, но продолжу дальше излагать то, что мне памятно и более дорого.
В начале 1947 года мы узнали известие, которое взбудоражило всех воспитанников училища. Об этом известии шли бесконечные разговоры во всех уголках училища. Всех нас переводят учиться и жить в столицу Украины город Киев. Этот момент хорошо стали использовать некоторые преподаватели. Преподаватели истории многое нам рассказали об истории города Киева, его исторических местах и памятниках. Хорошо использовались тогда снимки, журналы и другие пособия. Нами был сделан стенд – «Киев – столица УССР».
И вот наш отъезд в город Киев.
Мы с грустью прощались с Чугуевым, полюбившимся нам местами около училища. Вообще-то природа города и вокруг него радовала наши глаза. Да и мы уже привыкли к городу и его окружающей природе.
Училище стояло на возвышенном месте. Внизу был прекрасный вид реки Северный Донец, за рекой огромное озеро, слева вид дачного поселка, Кочеток, а за озером небольшой лес и деревня Малиновка. Героическими усилиями жителей город восстанавливался. Ну, что ж, прощай, Чугуев! У каждого из нас ты оставил добрую память о себе.
Следуя в эшелоне, каждый из нас имел в душе какое-то небольшое смятение в чувствах. Как встретит нас Киев? Что ждет там каждого из нас? Как сложится судьба и дальнейшая наша учеба?
Наконец-то мы прибыли в Киев!
Город поразил своим неповторимым великолепием. А само здание училища показалось нам слишком шикарным. Перед входом училища стояли две самоходные артиллерийские установки (ИСУ-152), а сад перед зданием поразил нас своим красивым видом. В самом здании – необыкновенная чистота, паркетные полы сияли. Ну, здравствуй, наш новый дом! Мы постараемся беречь тебя и ухаживать за тобой. Наши классы светлы и просторны, спальни, столовая уж слишком показались нам большими. Нам понравился и двор училища. Там был плац, за ним манеж, рядом баня и бассейн, было и здание для вспомогательных служб.
Штаб училища располагался рядом. Имелся прекрасный арочный переход в основное здание. За штабом росли яблони, груши, вишни и сливы и был небольшой участок земли, на котором нам предстояло трудиться.
Подошло время начала нового учебного года. Вновь построено училище, торжественно вынесено Знамя училища. Начальник училища генерал Томашевский произнес проникновенную в наши сердца и разум речь. В своей речи генерал говорил о заботе народа, о детях, о погибших воинах в войне, о труде советского народа в послевоенный период. Пожелал нам успехов в учебе и жизни в нашем новом доме. «Добрый Вам путь, суворовцы! Ура!» Строй суворовцев мощным «Ура!» ответил генералу на его призыв.
Мы начали учебу. Этот новый учебный год был нам радостным и тем, что впервые училище выпускало своих питомцев в дальнейший жизненный путь. Командование училища, партийная и комсомольская организации уделяли все внимание нашим «слонам» — так мы любовно называли наших старших товарищей. С отличными и хорошими показателями они окончили училище и получили аттестаты зрелости. Все мы радовались их успехам, но нам предстояло еще и прощаться с ними. Ребята были направлены в разные училища и стали первыми офицерами-суворовцами. Связь у первых выпускников с училищем никогда не прерывалась. Эта связь радовала всех ребят, которые продолжали учиться в училище. Командование училища получало отличные отзывы о службе в войсках бывших суворовцев и делало необходимые выводы в вопросах воспитания нас.
Жизнь училища шла своим путем. В гости к суворовцам все чаще и чаще прибывали известные поэты и писатели, Герои войны и знаменитые артисты, общественные деятели, представители науки и культуры. Встречи с ними оставляли заметный след в душе каждого из нас.
Да и мы не замыкались в своих стенах. Мы часто посещали исторические места Киева, промышленные предприятия, ВУЗы, музеи, бродили по улицам города, смотрели лучшие спектакли оперного театра, художественного украинского драматического театра имени И. Франко, русского драматического театра имени Л. Украинки, театра музыкальной комедии. Не забывали и дворцы культуры предприятий, бывали в цирке, где смотрели удивительные представления с участием КИО.
В лагерные периоды жизни, кроме плановых занятий и военизированных игр, нас привлекали к уборке урожая на полях колхозов и мы даже косили. Это были приятные и полезные мероприятия для нас.
Многие из нас стали все чаще присматриваться к чудесным девочкам подшефных школ. Они нас тоже не обходили стороной, не забывали и часто посещали наши вечера отдыха. Мы обменивались концертами художественной самодеятельности, проводили комсомольские диспуты, обсуждали прочитанные книги. Наша дружба с ними крепла с каждым годом. Многим позже, некоторые из них стали потом нашими женами и постоянными боевыми подругами.
Время неумолимо шло вперед и вперед. Вот уже прошла Вторая Спартакиада суворовских, нахимовских и других подготовительных училищ. Как и на Первой Спартакиаде наши спортсмены очень успешно выступили и заняли общее первое место.
Замолк прощальный вальс. На следующий день уже в форме курсантов мы принимали присягу. Наступил момент прощания со Знаменем училища. Что думали тогда наши ребята, стоя у Знамени:
М. Матвеев, Р. Болховский, Б. Борисенко, В. Волынчиков, В. Колесник, А. Куралин, С. Николаев, Г. Дорохин, А. Харченко, Е. Кучма, А. Бадаров, В. БондаренкоА. Слепнев, В. Крючков, Г. Богданов, О. Сумцов, Г. Лукашенко, В. Токарь, А. Морозенко, А. Гепта, М. Соколов, Б. Назаров, Г. Вяземский, Ю. Бабин, Г. Михайлов, Ю. Спичкин, В. Иевлев, А. Боровских, И. Силкин, А. Ковтунов, И. Щеглов, В. Горбунов, М. Чепенко, В. Гордейчук, Э. Сергеев, А. Рыбалко, Э. Волощук, Б. Конов, В. Мящереков, Н. Лысенко, О. Зражевский, В. Ваховский, Ф. Шихин, Н. Осипов, В. Лычкатый, В. Гавриленко, В. Куценко, В. Лапаев, А. Редин, В. Малышев, Л. Куропатенеко, Д. Галанин, И. Соловьев, И. Белочкин, Ю. Величковский.
Уверен, что каждый из них думал в эти минуты о приютившей и воспитавшей их нашей Советской Родине, о том совместном пути, который нам пришлось преодолеть вместе.
Доброго пути, дорогие мои братья, в нелегкой и почетной службе Родине!
Прошли годы. Страна залечила раны войны. Прекрасными стали наши города и села. А наш Киев стал еще краше. Этот город неповторим нигде в мире. Пройдитесь по его улицам, садам и паркам, вглядитесь в красавицу реку Днепр, посмотрите на его новостройки и памятники. Никого не оставит равнодушным этот город, город-герой, город истории нашей Родины. Да и мы стали уже совсем другими, нам уже по полсотни лет, но наши сердца и души еще пылки, остались молодыми и полными задора.
Великая честь быть воспитанником суворовского военного училища, тем более для тех, кто обучался в нем в суровые годы войны.
Непередаваемое чувство наполняет тебя, когда входишь в стены нашего родного дома – Киевского суворовского военного училища. Мы гордимся нашим домом, глубоко признательны ему за то, что приходим в его стены в наше время.
Немного грустно, что ты уже не здесь, что нельзя побыть на уроках любимых преподавателей, порезвиться на переменах, а иногда и после отбоя, не участвуешь в спортивных соревнованиях за честь училища и не «болеешь» за своих ребят. В то же время видишь, что наши сыновья приходят в его стены с готовностью идти по нашему пути. Так в добрый же путь, суворовцы-киевляне! Мы рады встрече с вами на жизненном пути. Идите по нему так же, как шли мы. Ведь из наших выпускников никто не оказался недостойным высокого звания суворовца-киевлянина.
Сейчас в училище несколько изменились сад и территория, перед входом стоит прекрасный памятник гениальному полководцу А.В. Суворову, создан музей училища. Все содержится и территория, и здание в образцовом порядке.
Вот наш класс такой знакомый, родной и в то же время уже не тот. Узнаем места, где мы сидели в начале за партами, а затем – за столами. Здесь на свободном месте у доски на переменах, во время занятия, когда не было преподавателя, и на самоподготовке играли в футбол, за что нас нещадно распекал и наказывал наш офицер-воспитатель З. Ф. Свитко. После этого мы буквально вылизывали и натирали паркет до зеркального блеска. Одно время увлеклись проводкой радио из кабинета физики, находившегося под нами на первом этаже, к своим местам за партами. Проводка проходила в щелях паркета. Долго преподаватели и офицер-воспитатель удивлялись нашим внимательно-сосредоточенным физиономиям, когда мы слушали радио на уроках и самоподготовке. Случайно обнаруженная во время уборки класса наша система была уничтожена. В нашем классе справа от классной доски висели стенгазета и список рекомендованной художественной литературы. Постоянным и отличным оформителем стенной газеты был Володя Волынчиков, а в списке прочитанной рекомендованной литературы уверенно первое место занимал Вася Ваховский.
По-прежнему поражает шириной, длиной и чистотой наш коридор, где нам частенько после отбоя приходилось драить по две, как минимум, полоски паркета «за вольность мысли и непослушание старшим», как любил выражаться наш помощник командира взвода Женя Цыганок. Кстати, он был одним из четырех сержантов, направленных к нам после расформирования ансамбля песни и пляски Харьковского военного округа. Прекрасный был музыкальный коллектив: аккордеонист и баянист Женя Цыганок, певец с приятным тенором Саша Михайлов, который затем стал солистом Киевского театра музыкальной комедии, два танцора – Николай Лещинский и Семен Котенко. Лещинский, бывший долгое время старшиной нашей роты, отличался неистощимостью на рассказы о своих похождениях, настоящих и выдуманных. Его байки, мы слушали вечерами у горящей печки в Чугуеве, буквально раскрыв рты.
С удовольствием заглядываем в библиотеку, где внешне уже все не так, но это по-прежнему родное для нас место, т.к. именно книги внесли громадный вклад в наше воспитание, в то, что мы стали верными сынами своего Отечества. Читали мы взахлеб различные книги: приключенческие, исторические и современные, но особым спросом у нас пользовалась «Педагогическая поэма» А. С. Макаренко. Очередь за книгой иногда составляла не один десяток человек и случалось, что какой-нибудь предприимчивый читатель давал кому-то прочесть книгу вне очереди, разумеется, за определенную мзду, чаще что-нибудь из сладенького. Из-за этого очередь продвигалась медленнее, чем предполагалось.
Не узнать наши кабинеты истории, математики, химии, физики. Новейшее оборудование, сплошная механизация и даже автоматизация учебного процесса. Преподаватели все молодые и, в большинстве своем, гражданские. Почти никого из знакомых, хотя вот еще работает лаборантка в кабинете физики, которая вспоминает, что ее частенько бросало в дрожь при звуке такого «родного» вопля «Тамара» Вити Лычкатого, да неувядаемый А. Г. Макаров все еще продолжал обучать астрономии, какое уже поколение суворовцев.
Приятно вновь спуститься в наш спортивный зал, где находила выход наша энергия на занятиях по физической подготовке и, особенно, на секциях по различным видам спорта. Так и хочется дотронуться до гимнастических снарядов или бросить мяч в баскетбольное кольцо.
Вот прекрасно оборудованный автомобильный класс, а в наше время мы обучались здесь танцам. Дело это было для нас весьма непривычное, но все понимали, что это необходимо для «выхода в свет». Здесь мы постигали премудрости бальных танцев, готовясь к встречам с незнакомым нам в то время, племенем девчонок. Преподаватели танцев одновременно обучали нас пению, и в каждой роте был неплохой хор. Принимали в хор, в основном, всех желающих, кроме откровенно «безголосых». Принадлежавший к ним наш Феликс Шихин три раза упорно добивался, чтобы его записали в хор из корыстной цели — хор должен был поехать в Москву на смотр. А когда над ним сжалились и записали, то выяснилось, что хор в Москву не поедет. Солистов ансамблей из нас не получилось, но запевалы были неплохие и один из лучших – Эдик Волощук. Грузины говорят: «Если в песне ты остался неучем, то прости меня, толковать с тобой мне не о чем». Но мы с тобой, Феликс, еще потолкуем.
Нужно сказать, что нам старались дать хорошее общее развитие. С нами занимались музыкой, изобразительным искусством. И наши ребята – Володя Волынчиков и Игорь Белочкин прилично рисовали. У Володи дома я видел неплохие картины его кисти.
По-прежнему впечатляет размерами наш зрительный зал. Самый памятный эпизод, связанный с ним — это встреча с делегацией Китайской народно-освободительной армии после ее победы над гоминдановцами и образования КНР.
Такой восторженной, идущей от всей души овации мне не приходилось встречать больше. В числе делегатов нам особенно запомнилась восемнадцатилетняя девушка – герой КНР. Состоялся концерт самодеятельности, многие выступали с приветствиями, а Толя Рыбалко произнес краткую речь на китайском языке, который он изучал самостоятельно.
Прекрасен наш актовый зал, на стенах которого закреплены мраморные доски с фамилиями суворовцев, окончивших училище с золотыми и серебряными медалями. Дорог он для нас по двум причинам. Первая – здесь проходили соревнования на первенство гарнизона и школ Киева по баскетболу, активными зрителями и «болельщиками» которых мы были. Вторая – и, пожалуй, главная, — в зале организовывались вечера танцев, где мы впервые соприкоснулись со второй, прекрасной половиной человечества в лице девочек-учениц женских школ.
В Чугуеве нас было четыре взвода и постоянно изменяющееся число суворовцев доходило до 105-110 человек. Затем в нашей роте, в результате отсева по болезни и неуспеваемости, в выпускном классе осталось 55 человек. Очевидно, следовало бы дать характеристику всем из нас и рассказать о жизненном пути каждого, но это уже дело следующего «труда» моего или, скорее, коллективного. Кто бы мы ни были: генералы и офицеры, инженеры, директора заводов и школ, врачи, научные работники все мы – выпускники 1951года свято бережем честь училища и свою, являемся достойными гражданами нашей советской Родины. Нас такими воспитали наши дорогие воспитатели, наши дорогие преподаватели, офицеры-воспитатели и их боевые помощники-сержанты.
Мы выполнили решения нашего последнего отчетного комсомольского собрания, где говорилось: «Всем комсомольцам держать тесную связь с училищем и между собой, везде и всюду свято оберегать честь дорогого нам Киевского суворовского военного училища». Подлинник этого решения бережно хранит наш секретарь Боря Назаров.
Помнится, М. И. Калинин в своем выступлении на совещании начальников политотделов суворовских военных училищ выражал пожелание, чтобы нам училище заменило родителей, чтобы мы получили знания не хуже, чем в средней школе. Эти пожелания «всесоюзного старосты» были выполнены в полной мере. Нам Киевское СВУ заменило родной дом и отсутствующих у большинства из нас родителей, а по части знаний — мы далеко позади оставили учащихся средних школ города Киева, с которыми дружили.
Все это заслуга наших преподавателей и офицеров.
На одной из традиционных встреч суворовцев 4-го выпуска наш всеми горячо любимый преподаватель физики майор Макаров А.Г. сказал:
«Трудное время выпало на вашу долю. Вы видели своими глазами как погибали ваши родители, братья и сестры, пережили бомбежки и артиллерийские обстрелы, видели разрушенные города и села, познали что такое оккупация. Много вы неприятностей доставляли нам, преподавателям, добавили много седин на наши головы, но мы всегда считали вас нашими детьми, отдавали вам весь пыл души и то, что мы знали, чем могли поделиться: и опытом жизни, и знаниями. Иначе мы поступать не могли, так как в вас видели будущее нашей славной армии и страны…»
Все наши преподаватели, офицеры-воспитатели не только обучали и воспитывали нас, но и заменили нам родных. Всех их отличала великая преданность своему делу, самоотдача, как и всего нашего народа в то время. Они обладали великим терпением, оптимизмом, железной выдержкой, чтобы без видимого раздражения переносить наши проступки, которые мы порой совершали.
А ведь они были такими разными по своему жизненному опыту, возрасту, образованию, но главное и общее в них были – это любовь к нам, детям войны, и преданность делу, которому их поставила служить наша Родина.
За восемь долгих и в то же время быстро промелькнувших лет у нас было много офицеров-воспитателей и преподавателей. Не все одинаково хорошо запомнились, потому что или неодинаковое время работали с нами, или их общение с нами приходилось на различный наш возраст. Но ко всем им мы сохраняем глубокую признательность, и всегда будем вспоминать добрым словом.
В чугуевский период нашего КСВУ офицерами-воспитателями нашего 2-го учебного отделения (взвода) были вначале старший лейтенант Белан, а затем капитан Беличенко. Не помню их имен и отчеств – подводит память, да и обращались мы к ним и офицеры между собой только по званиям.
Старший лейтенант Белан – худощавый чуть выше среднего роста, с подвижным нервным лицом, запомнился своим неустанным стремлением привить нам навыки воина и, особенно, он любил показывать и обучать нас приемам штыкового боя.
Капитан Беличенко – выше среднего роста, широкоплечий, с орденом Красного Знамени на неизменной гимнастерке. Запомнился он своим отечески-заботливым отношением к нам. Все свое свободное время он проводил с нами, любил играть с нами в лапту, отличался добродушием и выдержкой. Только однажды выдержка изменила ему, когда во время игры в биллиард у одного из нас в запальчивости вырвалось бранное слово. Мгновенно кий «прогулялся» по спине этого знатока «иностранных» слов. Настолько было сильно уважение к офицеру, что пострадавший не произнес ни слова. И надо здесь сразу же сказать, что от наших офицеров-воспитателей мы никогда не слышали бранных слов, и сами не употребляли их, хотя нахватались их изрядное количество за беспризорные и безнадзорные военные годы.
Наибольший срок в качестве офицера-воспитателя проработал с нами майор Свитко Захар Федорович, выглядевший весьма эффектно в своей кубанке, из-под которой выбивался черный чуб, словно у казака. Его мягкий украинский говор с произносимой буквой «в» вместо «л» нельзя было спутать ни с каким другим. За такой выговор мы и прозвали его «ковбасой».
И сейчас, встречаясь уже с полковником запаса Свитко З.Ф., несколько пополневшим, все равно узнаешь его, особенно по выговору. Хорошо помним его жену – симпатичную украинку Александру Прокофьевну и детей – Володю и Олю. Заходя к ним домой, мы были окружены непривычной нам женской теплотой и заботой.
Захар Федорович прилагал героические усилия, чтобы отучить нас от дурных привычек и наклонностей, приобретенных за военные годы, и привить нам качества советского гражданина и, особенно, офицера. Ох, как трудно ему было с нами!
За годы чугуевской жизни, довольно вольготной, не ограниченной особенно строгими рамками дисциплины мы привыкли к тому, что могли частенько удирать за территорию училища на Северный Донец, частенько трясли сады соседнего дачного поселка Кочеток.
Во время самоподготовки нельзя было нас оставить более, чем на 5 минут. Если нас оставляли без присмотра на более длительный срок, то моментально возникали споры, особенно на футбольные темы, и затем от слов мы переходили к «делу». Правда, дальше использования учебников в качестве метательного оружия дело не шло.
К концу пребывания у нас офицером-воспитателем, Захару Федоровичу удалось добиться, что нас можно было оставить без надзора на срок до 30 минут. Пробыв у нас три или четыре года, доведя нас до 9-го класса, Захар Федорович ушел в Военную академию им. М. В. Фрунзе (все-таки мы давали ему возможность иногда заниматься), а после ее окончания дальнейшая служба протекала в войсках.
Затем у нас недолго офицером-воспитателем был полковник Падалко, выдержанный, добродушнейший человек. По какой причине он ушел от нас, не помню.
Последний год нами «занимался» старший лейтенант Бровкин Александр Дмитриевич. Мы были уже не теми сорвиголовами, что ранее, но слава о нас, как о хулиганистых пацанах, шла по всему училищу — неофициально нас именовали «бандой Свитко». Александр Дмитриевич рассказывал, что, напутствуя его на работу с нами, начальство говорило: «Если войдете в класс и увидите, что половина взвода стоит на голове, а вторая висит за окнами, то не удивляйтесь».
В выпускном классе мы почти все занимались в спортивных секциях и поэтому дорожили и учебным временем, и самоподготовкой, и не резвились так, как раньше. В эту же пору у нас появилась, так свойственная этому возрасту, тяга ко второй половине человечества, тем более, что в наше время было раздельное обучение, и девчонки и мальчики несколько сторонились друг друга. Мы робко, с трудом преодолевали свою стеснительность и отчужденность, и поэтому часто , с показной бравадой, заводили знакомства среди наших сверстниц, и так получилось, что мы были «прикреплены» к двум женским школам №84 и №86. Это была прекрасная пора нарождающегося чистого юношеского чувства.
Так что, Александру Дмитриевичу было с нами легче, чем его предшественникам, да и он, придя к нам с должности командира взвода пехотного училища, имел опыт работы с ребятами. У него мы многому научились. Наша хорошая и даже отличная строевая выправка, умелое обращение с оружием, хорошее знание уставов выгодно отличали нас в средних училищах и затем в дальнейшей службе.
Из наших командиров рот запомнились Крылов, Митин и наш последний командир подполковник С. Наместников. Последний много сделал по привитию нам дисциплинированности, подтянутости, умению обращаться с оружием. Мы частенько самостоятельно проводили соревнования по знанию устройства оружия, разборке и сборке его на скорость. Помнится, здесь лидерами были Витя Лычкатый и Гена Лукашенко.
Нельзя не сказать добрых слов об офицерах-воспитателях первого и третьего взводов капитане Чернышенко Константине Филипповиче и майоре Березе Михаиле Григорьевиче.
Константин Филиппович начинал с нами еще в Чугуеве, а в Киеве перешел на преподавание физкультуры. Он был мастером спорта по фехтованию на саблях, так что о нем разговор в двух, так сказать, измерениях. Выше среднего роста, стройный, подтянутый, мне он запомнился своей выдержкой и безмерной заботой о своих пацанах. Естественно, что его авторитет у нас был особенно велик. Ведь он подготовил из нас несколько чемпионов Киева и даже Украины по фехтованию. Чемпионом первой спартакиады суворовских, нахимовских и подготовительных училищ, проводившейся в Москве в 1949 году, был выпускник этого года Плисс. Чемпионами Украины и Киева – выпускники 1949 года Бреднев и наш Борис Борисенко. Мы и сейчас, встречаясь с Константином Филипповичем, завидуем его выправке и подтянутости. Хотя мы и моложе его, но многие уже обзавелись солидностью в виде животов.
Михаил Григорьевич Береза – кристально честный, благородный, обладающий железной выдержкой человек. Он привил нам чувство войскового товарищества, добросовестного отношения к воинской службе. Прекрасно знал все стрелковое оружие, которое находилось тогда на вооружении. Свои знания передавал нам. Учил уважать как собственный труд, так и труд окружающих. Его суворовцы были более выдержаны и дисциплинированы. При выпуске из училища в нашем взводе было три суворовца, которые окончили училище с золотой медалью из четырех медалистов 1951 года выпуска. Поэтому выпускники его взвода впоследствии стали незаурядными офицерами, директорами крупных предприятий, врачами, торговыми представителями СССР в иностранных государствах, научными работниками и инженерами. А Саша Ковтунов – командующим армией, которым гордится училище и мы все.
Михаил Григорьевич учил нас разбираться и в спортивных делах. Сам он был в то время страстным болельщиком ЦДКА, всегда мог информировать нас о футбольных делах. Знал и историю футбола. А мы в ту пору почти все «болели» за ЦДКА и иного не мыслили. Он был и остался отменным фотографом, и мы сейчас пользуемся этим, «эксплуатируем» его при посещениях училища. Его фотографии дают нам возможность видеть себя, какими мы были более 30 лет тому назад, какими стали сейчас. Михаил Григорьевич вообще человек увлечений. Он прекрасно разбирался и в «радиолюбительских делах», у него золотые руки на всякие поделки. Таким мы его знаем и сейчас.
«Уважай труд своего учителя, ибо он учит тебя жизни…»
ПРЕПОДАВАТЕЛИ
Наши преподаватели чугуевского периода были в основном откомандированы из войск. Многие из них или еще задолго до войны окончили вузы, или даже не имели законченного высшего образования. Имея различную теоретическую подготовку и разный опыт работы в школе, все они отличались величайшей преданностью своему делу, желанием работать, не считаясь со временем в тех нелегких условиях. Кроме материальных трудностей: не хватало учебников, письменных принадлежностей; были перебои со светом; добавлялись значительные трудности педагогического порядка. Мы, пришедшие в первый класс СВУ, что соответствовало третьему классу общеобразовательной школы, имели очень разный уровень подготовки. В основном это за счет большего или меньшего перерыва в учебе, порядка одного двух лет, вызванного пребыванием на временно оккупированной территории. Возраст ребят нашего выпуска колебался от 9 до 13 лет. Значительная часть мальчишек отвыкла от учебы и не имела большого желания «грызть гранит наук», зато было большое желание порезвиться на уроках, и даже посоревноваться, кто больше нашкодит преподавателям. А самое большое желание и стремление у нас было удрать на фронт, чтобы бить фашистов.
Несколько наших ребят приехали с фронта, где участвовали в боевых действиях и ряд из них имели ордена и медали. Это Вася Лаёв, Сережа Николаев. Мы завидовали им, гордились ими и заслушивались их рассказами.
Вот в таких условиях нашим преподавателям необходимо было заинтересовать нас и заставить успешно усваивать знания.
Из преподавателей этого периода хорошо помню Касаткину (русский язык), Бублика (математика), Ивана Ивановича Цуканова (зоология), несколько хуже – Господорчука.
Касаткина была женщиной в возрасте, имела звание младшего лейтенанта административной службы и запомнилась своим спокойным, ровным характером. Она сделала многое, чтобы привить нам любовь к русскому языку и литературе.
Старший лейтенант Бублик – средних лет, с крупной головой, несколько мешковатый и медлительный в движениях, с неторопливой речью. Он хорошо знал свой предмет и своей увлеченностью сумел привить большинству из нас любовь к математике. Мы с увлечением решали «летучки», которые он нам давал почти на каждом уроке. Навсегда запомнились его добродушие, большая выдержка и горячее стремление отдать все свои знания нам.
Капитан Иван Иванович Цуканов – выше среднего роста, худощавый, подтянутый, внушал нам уважение своим спокойствием, умением заинтересовать нас таким относительно скучноватым предметом, как зоология. Он преподавал и в Киеве. Ему удалось создать хороший опытный участок на территории училища. Кто-то из суворовцев с большим или меньшим успехом проводили биологические опыты по скрещиванию помидор с картофелем. Но особенно нам запомнился этот опытный участок своими яблоками и грушами, которыми мы лакомились, вспоминая наши лихие налеты на сады Кочетка под Чугуевым. В связи с этим, вспоминается эпизод, когда Витя Лычкатый был застигнут на яблоне женой начальника училища. В ответ на ее вопрос «Как ваша фамилия, товарищ суворовец?» он ответил: «Себастьян Негоро».
Майор Господорчук вспоминается слабее, так как преподавал у нас мало. Крепкого сложения, с лысой, бритой головой, всегда тщательно выбритый, хотя щеки его и отливали синевой непокорной щетины. Он умел с помощью популярных сравнений доходчиво объяснять сложные и, иногда не сразу понятные, явления истории. Так, например, хорошо помнится его объяснение в различии между причиной и поводом войны на примере того, как провоцируются и начинаются драки деревенских парней.
КИЕВСКИЙ ПЕРИОД УЧЕБЫ (1947-1951г.г.)
Воспоминания о преподавателях этого периода наиболее ярки и свежи в памяти, так как мы были уже достаточно взрослыми, а преподаватели в это время не менялись так часто, как это было в Чугуеве. Закончилась Великая Отечественная война и представилась возможность подобрать и направить в суворовские училища военнослужащих, чьи знания и опыт помогли бы в обучении и воспитании суворовцев. Одновременно шло перераспределение преподавателей между суворовскими и военными училищами.
Так в нашем училище появились и оставили наиболее яркие воспоминания о себе старший лейтенант Константин Ерофеевич Антипович (географ), старший лейтенант Константин Кузьмич Одинцов (математик), старший лейтенант Александр Григорьевич Макаров (физик), Василий Иванович Абакумов (историк), Василий Григорьевич Капленко (русский язык и литература), а также преподаватель немецкого языка капитан Копачинская (Верещагина) Тамара Александровна.
Особое место в этом ряду отличных преподавателей занимают К. Е. Антипович, К. К. Одинцов и А. Г. Макаров. Они прибыли к нам из Орловского СВУ после перевода его в Свердловск, имея уже опыт работы с суворовцами.
Очень мало (год или два) проработал с нами К. Е. Антипович, но воспоминания о нем не изгладятся навеки и желание подражать ему останется всегда с нами. Высокого роста, несколько полноватый, с бритой головой, в очках – вся его внешность говорила о спокойствии и уверенности в своих силах. А ведь он был очень болен – плохо вело себя его сердце после перенесенных невзгод. Он сумел так заинтересовать нас доселе скучной, как нам казалось, наукой географией, что мы с нетерпением ждали его урок и все его задания выполняли с большим желанием.
Помню, что нам было задано написать о своем родном городе. И было удивительно видеть, чтобы, обычно не склонные к такой работе, наши ребята перерывали энциклопедии и другие справочные издания в библиотеке, стараясь получше выполнить это задание.
Всегда ровный, добродушный в общении с нами, он никогда не позволял себе даже повышать голос на нас. Он мог только сказать: «Ну, Олег, я от тебя этого не ожидал, без ножа ты меня режешь» или «Витя, веди себя получше». По складу характера и своим привычкам Константин Ерофеевич был совершенно гражданский человек. Так, пришедшему на урок начальнику училища он отрапортовал следующим образом: «Товарищ генерал, тут занимаются географией».
Нужно было быть свидетелем сцены, когда мы заканчивали сдавать экзамен по географии, собрали немного деньжат и купили (да, именно купили, а не очистили клумбу, хотя это было бы больше похоже на нас) огромный букет цветов и вручили ему после экзамена. Никто не ожидал такого поступка от «банды Свитко».
Очень жаль, что Константин Ерофеевич вскоре умер. Все училище хоронило его. Это была первая утрата среди наших преподавателей, она вызвала великую скорбь и недоумение, что такие люди уходят из жизни.
Константин Кузьмич Одинцов – среднего роста, с огромным лбом, подвижный, готовый в любое время объяснить классу непонятную теорему. Участник боев в Сталинграде, он пользовался у нас громадным авторитетом. Обладая большим педагогическим талантом. Он умел толково объяснить и заставить выучить свой урок. Беспощадно выставлял двойки даже отличникам за невыученный материал. Он мог меткой, но беззлобной шуткой поддеть того, кто ленится, и заставить его подтянуться. Любимым его выражением было: «Эта задача для лошадей калюжного младшего возраста» или «Темный лес, да еще ночью», что выражало высшую степень непонимания материала кем-либо. Но это говорилось с желанием, чтобы мы поняли предмет, и никто из нас не обижался, мы даже сами частенько употребляли эти выражения и не забыли их до сих пор.
«Летучки» на уроках математики следовали одна за другой, и они состояли из множества вариантов, что весьма затрудняло списывание, да и времени было мало, так как на «летучки» (2-3 задачки) отводилось всего 5-7 минут. А его система вести учет оценок в своем блокноте, помимо журнала, нам, естественно не нравилась и весьма допекала нас, так как мы (теперь можно в этом признаться) иногда сами выставляли себе оценки в журнале, доступ к которому имел дежурный по классу. Конечно, мы оценки себе выставляли «по божески», т.е. «3» или «4», дабы не возбуждать подозрений.
Жаль, что Кузьмичу, как мы его ласково называли, не разрешили преподавать в 10-м классе, т.к. у него не было законченного высшего образования. Это пример того, как формальное соблюдение буквы закона мешает иногда делу. В результате, в 10-м классе мы не получили тех знаний, которые мог бы дать нам Одинцов. И это, несомненно, сказалось затем при подготовке для поступления в вузы и при учебе в них, хотя закалка, полученная при Кузьмиче, позволила нам успешно сдать вступительные экзамены в вузы.
Высокая самоотдача, неумение жить середняком, подорванное на войне здоровье сказались, и мне пришлось участвовать в похоронах дорогого Кузьмича, который умер в возрасте 58 лет. Тогда он преподавал уже не в СВУ, и было трогательно видеть, что отдать ему последний долг пришли не только суворовцы-выпускники, но и ученики средней школы, где Кузьмич преподавал последние годы своей жизни, вместе со своим директором. Он, как и Константин Ерофеевич, смог бы еще не одному поколению учеников дать глубокие знания и воспитать из них настоящих людей.
Александр Григорьевич Макаров был, пожалуй, самый въедливый (в хорошем смысле этого слова) из любимых наших преподавателей. Он не только прекрасно и доходчиво преподавал свой предмет, но и настойчиво, а когда надо и жестко добивался, чтобы мы все усвоили преподаваемый материал. О нем трудно писать, т.к. он и сейчас преподает в СВУ, его знает весь постоянный состав, и многие учатся у него искусству преподавания.